Как догмы убивают клетки мозга

Свет мой, зеркальце, скажи, кто из них самый кринжовый? Это приверженцы JPEG? Или Биткоин-макси с лазерными глазами? Или и то, и другое?

Экосистема Биткоина всегда имела догматическую направленность; это своего рода ее неотъемлемая часть. Требуется определенная степень упрямства или догмы, чтобы на столь раннем этапе заняться чем-то вроде Биткоина и продемонстрировать тот тип убеждения, который необходим для продолжения пути. Биткоину почти 15 лет, и многие из новых участников, которые только пришли в эту сферу за последние несколько лет, на самом деле не понимают, насколько сильно отличалась здешняя обстановка даже пять лет назад.

Раньше вы могли положить 50-долларовую купюру в биткоин-банкомат и получить за нее 0,25 BTC, не используя ничего, кроме номера телефона, без каких-либо фильтров или ограничений, без процедуры KYC. Не было ни одного национального государства, принявшего биткоин в качестве законного платежного средства. Все попытки ETF были на 100% отклонены без шанса на серьезное рассмотрение или одобрение. Сеть Lightning все еще была лишь расплывчатой концепцией, без каких-либо применений в реальном мире. Нужно было быть хотя бы немного догматичным, чтобы подумать о том, чтобы вложить значительную сумму своего капитала в биткоин; не было никаких реальных признаков его успеха, кроме веры в его конструкцию. Если у вас этого не было, вы, вероятно, не продержались до сегодняшнего дня. Или вы достаточно часто приходили и уходили, и в итоге получили гораздо меньше, чем могли бы получить, если бы просто не выводили средства.

Эта догма была необходима – без нее у людей, которые превратили эту экосистему в то, чем она является сегодня, не было бы мотивации делать это. Без этой догмы у этих людей вообще не было бы клиентов и пользователей, для которых можно было бы что-то создавать. Это была основа всего, что мы имеем сегодня.

Теперь происходит неизбежное: фундамент начинает трескаться.

В какую церковь вы ходите?

Проблема догмы в том, что в подавляющем большинстве случаев она начинает разрушаться; рост недовольства и инакомыслия внутри существующей догмы не умирает – он множится. И это усиливает существующие догмы среди тех, кто остается. Когда идеологические взгляды люди в Европе начали расходиться с Католической церковью, они не разрушили ее, а откололись и создали свою собственную церковь со своей противоречивой догмой. Не произошло никакого краха или упадка католической церкви; вместо этого протестантская Реформация привела к распространению многочисленных конфликтующих идеологий со своими собственными догмами, существующими рядом с католической церковью.

Протестантская Реформация 1500-х годов считается первым серьезным отступлением от католической церкви, изображая жизнь до Мартина Лютера как мирную среду подчинения церкви. Но это не соответствует историческим реалиям. Великий раскол между Католической церковью и Восточной Православной церковью произошел примерно за 500 лет до знаменитых «Тезисов» Мартина Лютера.

Что стало первым домино в цепной реакции, приведшей к расколу? Церкви на юге Италии, которые проводили мессы на греческом языке, были проинформированы Папой о том, что они должны начать проводить мессы на латыни. Так начали множиться разногласия. Допустимо ли употребление пресного хлеба в таинстве причастия? Запад считал, что да; Восток не согласился. Должны ли священники соблюдать целомудрие? Запад считал, что да, но Восток снова не согласился.

В конечном итоге Папа отправил своих посланников в Константинополь, где главный священнослужитель Востока, Вселенский Патриарх, напрямую высказал свое несогласие. В ходе встреч в Константинополе все пришло к тому, что глава посланников отлучил Патриарха, а Патриарх отлучил от церкви посланников Папы. Это привело к постоянному расколу между Католической церковью и тем, что стало Восточной Православной церковью.

Этот раскол мало чем отличается от раскола между приверженцами меньшего и крупного размера блока, кульминацией которого стали Войны блоков в 2017 году. И католики, и восточные верующие поклонялись Богу. Они оба соглашались со святой божественностью Иисуса Христа. Не было никаких разногласий по поводу таких основных фундаментальных истин, точно так же, как сторонники малого размера блока и сторонники большего размера блока одинаково хотели, чтобы Биткоин преуспел и превратился в доминирующую экономическую силу в мире. Они просто разошлись во мнениях относительно того, как этого добиться.

У них была одна и та же цель, но различия во взглядах на то, как ее достичь, привели к непримиримому разделению, которое длилось шесть лет (или более тысячи лет в случае церквей). По крайней мере, они переняли доминирующую догму, не так ли? Не совсем. По оценкам, численность католиков сегодня составляет 1 миллиард человек по сравнению с примерно 200 миллионами человек, принадлежащих к Восточной Православной Церкви. В обоих случаях, несмотря на создание новой догмы, собравшей значительное число набожных верующих, ни Православная церковь, ни сторонники большего размера блока фактически не разрушили и не подчинили себе ранее существовавшую догму.

Когда вы говорите кому-то, что все, во что он верит, неверно, он начинает глубже погружаться в свои ранее существовавшие убеждения.

Недовольство протестантов индульгенциями

Итак, теперь, когда мы установили, что протестанты не были первыми, кто отошел от католической церкви, давайте посмотрим, что на самом деле вызвало столь резкую реакцию со стороны Мартина Лютера: индульгенции – идея о том, что вы можете просто заплатить за прощение своих грехов. Обычной фразой в рекламе индульгенций, которая, как полагается, стала последней каплей для Лютера, была: «Лишь только в ящике зазвенит монета, душа из чистилища вырвется к свету». Вот как смело католические священники продвигали идею о том, что, отдавая Церкви деньги, вы автоматически освобождаетесь от своих грехов.

«Просто следуйте этим простым шагам, чтобы обрести гарантированное экономическое спасение». Звучит знакомо? Просто используйте усреднение долларовой стоимости, просто прочитайте эту книгу, просто следуйте этим простым шагам, и вы гарантированно найдете спасение. Всего лишь 0,1 BTC гарантирует вам место за столом в качестве члена экономической элиты нового мирового порядка. Подобные обещания совершенно бредовые, а параллели между этим типом евангелизации и католической практикой индульгенций настолько очевидны, что их невозможно отрицать.

В рамках этой аналогии я бы сказал, что сторонники JPEG представляют протестантов. Это группа биткоинеров, которым надоело представление о том, что «одного простого трюка» достаточно, чтобы гарантировать финансовый успех человека в использовании биткоина. Им особенно надоело то, столько энергии в этом пространстве посвящается удовлетворению этого отношения и повествования. Честно говоря, я не могу их винить и согласен с некоторыми вещами, которые они критикуют.

В этой сфере доминирующим стало мнение, что никому не нужно ничего делать для успеха Биткоина, но многие люди с таким отношением активно атакуют, сеют страх, неуверенность, сомнение и подрывают усилия или идеи по устранению недостатков Биткоина, что может привести к его краху. Я много раз говорил об этой динамике и проблемах, которые она усугубляет на протяжении многих лет. Для меня ни в малейшей степени не удивительно видеть появление новой субкультуры и догмы в этом пространстве, определяющейся через сопротивление этой слепой вере в предопределенный успех.

Вот холодная и жесткая реальность: как я уже говорил ранее, протестантская Реформация не затмила и не уничтожила католическую церковь. Даже при предполагаемой численности населения от 800 миллионов до 1 миллиарда человек – примерно такого же размера, как католическое население – протестанты не маргинализировали католическую церковь. Папа по-прежнему остается одним из самых уважаемых религиозных деятелей во всем мире. Католицизма по-прежнему придерживаются во всем мире.

Что самое интересное, вскоре после смерти Мартина Лютера Церковь запретила обмен денег на прощение грехов. Что это значит? Несмотря на то, что основная причина ухода протестантов и формирования собственных догм фактически была рассмотрена и запрещена Церковью, они не вернулись. Почему? Еще один фактор, о котором я упомянул выше, заключается в том, что протестантское население составляет почти 1 миллиард человек; они не являются единой общиной или догмой. Протестанты продолжали разделяться, формируя на протяжении многих лет большое количество противоречивых догм. Они не остались и не превратились в единую группу, конкурирующую с католицизмом.

Инакомыслие порождает инакомыслие

Имеет ли теперь больше смысла то, почему католицизм никогда не был фактически узурпирован или подчинен новым догмам? Ничто никогда не достигало тех размеров, которых оно могло бы достичь; существовавшая ранее догма развивалась вокруг инакомыслия, достаточно сильного, чтобы побудить значительное количество людей оспорить и покинуть его. Если какой-то аспект догмы настолько не нравился и с ним не соглашались, что люди разуверялись в ее точности, в конечном итоге догма менялась, признавая это. С холодной и логической точки зрения, это просто вопрос выживания.

А как насчет новых догм, родившихся до этого периода адаптации и эволюции? Они продолжали идти вперед, а не возвращались к первоначальным убеждениям. Но это инакомыслие, принятие этого, тот факт, что новая догма фактически определялась им, гнили. Это побудило людей, адаптирующих новую догму, не согласиться даже с ней, и этот цикл повторялся. Вот почему не существует единого «протестантского» догмата. Есть лютеране и кальваниты, англиканцы, баптисты, квакеры, методисты и т. д. Список можно продолжать бесконечно.

То же самое произошло и со сторонниками большего пространства блока. Сначала, люди из Bitcoin Cash отделились от Биткоина. Затем Bitcoin Cash разделилась на Bitcoin Cash и Bitcoin SV. С этого момента между ними были многочисленные разногласия. Разве можно ожидать, что сторонники JPEG будут другими? Они также преимущественно определяют себя как противников «лазерных глаз». Они подбадривают себя тем, что «сделали то, что не смогли лазерные глаза», и хвалят себя за стимулирование принятия биткоина. Вся их догма практически полностью определяется ее существованием как противоположность догме «лазерных глаз».

Вот почему, по всей вероятности, эта новая догма в том виде, в каком она существует сегодня, не будет иметь долгосрочного культурного эффекта. Нет ничего, чем она могла бы определить себя в вакууме. Каждый христианин якобы верит в Иисуса Христа, но многие конфессии определяют эту веру, противопоставляя ее католической церкви. Как это вписывается в основу веры? Как это определяет человека с точки зрения целей, мотивации или чистой производительности?

Сторонники JPEG заявляют, что они хотят «сделать Биткоин интересным», чтобы привлечь людей и заинтересовать их его использованием, и, несомненно, в этом сообществе есть немало людей, которые действительно придерживаются сказанного. Но, по моему опыту, существует гораздо большее количество людей, которые своими действиями определяют себя как макси с «лазерными глазами». Это не приносит ничего ценного и не вдохновляет людей.

Движения, догмы, культуры, все эти вещи, которые определяются исключительно их противостоянием другим движениям, догмам или культурам, теряют свою идентичность в тот момент, когда вещь, против которой они существуют, терпит поражение. Чтобы действительно создать прочный и преобразующий культурный сдвиг, необходим фундамент идентичности, который может существовать сам по себе.

Так что же собой представляют сторонники JPEG без возможности троллить «лазерные глаза»? Есть ли у них хоть какая-то идентичность?